Время Грозного Царя
В ночь с 3 на 4 декабря 1533 года умирает Великий князь Всея Руси Василий III. Престол наследует его трехлетний сын Иван. За его малолетством бразды правления берет в свои руки мать наследника княгиня Елена Глинская. При ней видной фигурой в Московском государстве стал князь Иван Федорович Телепнев-Оболенский, хорошо известный в Каширском уезде, поскольку он в 1529-м и 1532-м годах возглавлял «береговые полки» в Кашире. В 1534 году он упоминается среди ближайших бояр московской правительницы. Можно предположить, что на Каширском посаде, как и по всей стране, активно ходил слух о том, что бывший каширский воевода якобы тайный любовник Великой княгини.
В 1538 году Елена Глинская умирает, и опять пошел по Руси слух – «не своей смертью, помогли» (сын до конца жизни был уверен, что мать отравили московские бояре). Боярин Телепнев-Оболенский, неугодный многим в столице, был арестован и казнен по решению боярского совета. Начался период боярского самовластия с лихоимством, раздорами и казнокрадством.
В 1546 году Иван IV совершил свой первый самостоятельный военный поход – вышел с войском на Берег. Полком Правой руки в Кашире у него командовали брат Великого князя Юрий Васильевич и воеводы Иван Михайлович Шуйский Плетень и Федор Иванович Скопин-Шуйский. После этого похода молодой Великий князь принял решение взять всю власть в свои руки и положить конец боярской власти. В январе в 1547 года Иван IV венчается на царство.
В начале 1547 года полком правой руки войска, стоящего на Оке в Кашире, командовали воеводы Федор Иванович Одоевский и Федор Андреевич Прозоровский. Чуть позже место Одоевского занял прибывший из Серпухова Иван Михайлович Шуйский. В июне 1547 года, после разрушительного московского пожара, восстал возбуждаемый боярами народ. Гнев толпы был направлен на бояр Глинских, которых обвинили в поджоге.
Одну из главных ролей в этой интриге-заговоре играл бывший в Кашире в 1546 году 3-м воеводой полка Правой руки князь Федор Иванович Шуйский. Глинские были отстранены от управления Государством. Молодой царь, не имея поддержки, вынужден был пощадить бояр, возмутивших народ.
В 1549 году «по татарским вестям» на Кашире с полком правой руки стояли воеводы князь Семен Иванович Трубецкой и князь Дмитрий Иванович Немой-Оболенский. В 1550 году место Трубецкого занял Юрий Михайлович Булгаков-Голицын, при котором Немой-Оболенский продолжал оставаться воеводой 2-й руки. В ноябре 1550 года основные силы русского войска выдвинулись к Рязани и Зарайску, навстречу ногайским отрядам, напавшим на русские окраины. С резервными отрядами в Кашире оставались воеводы Андрей Жерябя и князь Федор сын Оленкин Ярославский. Набег был отбит на окраинах страны.
Среди первых реформ царя Ивана IV было создание особой «Тысячи» из дворян, которые должны были охранять Государя от возможных бунтов и боярских заговоров. Попавшим в охрану царя жаловались поместья в Московском уезде не далее, чем в 60 верстах от столицы, чтобы самые доверенные служилые люди могли быстро прибыть ко двору царя. В число избранных попали и каширские дворяне. В «Тысячной книге», в числе взятых на службу в охранную Тысячу, названы следующие каширяне: братья Игнатий Борисович и Алексей Борисович Блудовы (Ендовы), Дмитрий Федорович Пестов, Иван Мавка и Василий Леонтьевич Степанов. Стоит отметить, что Пестовы, потомки воеводы Дмитрия Федоровича были владельцами села Сенькино, находящегося как раз на знаменитом «Сенькином броде», вплоть до 1917 года. Этим каширянам особой жалованной грамотой царя были даны поместья: «Лета 7059 (1550 года.) октября в 3 день Царь и Великий Князь Иван Васильевичь, всеа Руси, приговорил з бояре учинить... В третей статье дать детям боярским поместья в Московском уезде по 100 чет...» Известный историк С.Б. Веселовский указывает, что «в выборные» люди из Каширского уезда попало 16 служилых людей. Их имена сохранились за 1577 годом в документах Московского стола Разрядного приказа: Князь Юрий Михайлович Мещерский, Мясоед Александрович Лихарев, Иван Иванович Мишенин-Хотяинцов, Иван (Меньшой) Иванович Уваров, Юрий Григорьевич Тутолмин, Репчюк Климентьевич Карпов, Афанасий Андреевич Раевский, Михаил Семенович Андреев-Павлов, Иван Тимофеевич Фустов, Иван Иванович Губин, Иван Мясной, Давид Иванович Фустов, Осип Иванович Юсупов-Яковлев, Григорий Федорович Андреев-Павлов, Федор Мисюревич Лихарев и Иван Романович Писарев. Писаревы и Раевские так же имели имения в нашей сельской округе вплоть до 1917 года. Многих каширских дворян приписал царь Иван IV в 50-е годы XVI века к своему Двору. Всего таковых было в Государстве чуть более трех тысяч. Служилые люди, попавшие в «Дворовую тетрадь», активно участвовали в управлении страной, имели все шансы сделать карьеру при царе. В число избранных попали более сотни каширян. Среди них были дворяне из фамилий Колтовские, Наумовы, Хворостинины, Степановы, Борятинские, Лихаревы, Голохвастовы, Козловы, Яковцовы, Ильины, Коверины, Щепотевы, Токмаковы, Петровы, Наумовы, Мещерские, Писемские, Губины, Есиповы, Мочлановы, Мясоедовы, Вяземские, Васильчиковы, Таптыковы, Грековы, Павловы, Горяиновы, Палицины, Тютковы, Мясные, Зачеславские, Бартины и выехавшие из татар в XVI веке Черноморские. В дальнейшем многие села были названы по фамилиям этих дворян: Колтово, Каверино, Таптыково и т.д. Всего 42 каширянина состояли при дворе Ивана IV (примерно каждый десятый от общего числа каширских бояр и детей боярских) К сожалению, позднее, «лучшая тысяча» и дворяне Государева Двора станут не силой для продолжения реформ, а основой опричнины.
Наступил 1552-й год, год Казанского взятия. Но до него было еще далеко. В разворачивающихся событиях Кашире суждено было сыграть не последнюю роль. Летом 1552 года, стараясь предотвратить завоевание Казанского ханства Россией, крымский хан Девлет-Гирей направил свои войска на Москву.
Готовя войско к походу на Казань, Иван Грозный и его воеводы приняли решение собрать русские войска не в Нижнем Новгороде и Владимире, как было раньше при подготовке аналогичных походов, а на участке Оки от Каширы до Коломны, поскольку крымчаки угрожали тылам русской армии. Собрав основную рать, численностью около 150 тысяч человек, русские полководцы сразу же перекрывали идущий через Коломну с юга Ногайский шлях, занимали стратегически удобную позицию в 60 километрах от Каширы, через которую шел Крымский (или Муравский) шлях. К Кашире были направлены полки прикрытия. Передовой полк встал напротив Ростиславля (воеводы князь Иван Иванович Пронский Турунтай и князь Дмитрий Иванович Хилков.) Полк Правой руки (воеводы князь Петр Михайлович Щенятев и двадцатилетний князь Андрей Михайлович Курбский) занял позиции у Каширы. Под защитой Оки основные русские силы могли свободно маневрировать между этими дорогами, прикрывая Москву от набега крымских татар. После же ликвидации угрозы с юга, ничто уже не мешало войскам царя через Муром и Рязань двинуться на Казань.
В Коломне царя и его главных воевод 21 июня 1552 года застигает весть о подходе крымских войск к Туле. По приказу государя, на помощь находившемуся в Туле воеводе Григорию Ивановичу Темкину-Ростовскому были немедленно двинуты полки из Каширы и Ростиславля. В общей сложности они насчитывали 15 тысяч человек.
Пока наши полки совершали марш-бросок, в Коломне стало известно, что к Туле в ночь с 21 на 22 июня подошли еще 7 тысяч татар, а 22 июня днем «пригнал с Тулы гонец» сообщивший, что к городу подошел с основными силами сам крымский хан. В его огромном войске были отряды отборных турецких янычар и пушки для осады городов. Получив это известие, царь Иван Васильевич «на мало помешкав и не соверша стола», направился в церковь, а воеводам приказывает строить войска для похода на Тулу. После окончания службы в церкви, царь со всем войском выступил к Кашире. Иван IV во главе царского полка и новгородской рати, перейдя к нашему городу, ночует возле ее крепости.
23 июня 1552 года туляки и подошедшие во время русские полки разгромят татар, вся турецкая артиллерия попадет в руки наших воинов. В сражении у стен Тулы погибнет шурин «крымского царя» Камбирдей, а сам Девлет-Гирей «...побежа от града с великим срамом...». Битва была ожесточенной. Как вспоминал каширский воевода Андрей Курбский: «На той битве и сам аз тяжкие раны на телеси от несох, яко на галве, так и на других составах». Иван IV Васильевич получил в Кашире весть о победе под Тулой от гонца Бебеха Глебова, который сообщил, что воеводы преследовали Крымского хана, значительный полон освободили, нагнали Татар на реке Шиворони и нанесли им поражение «...и царь побежал и телеги пометал и велблуды многие порезал, а иные многие живые пометал...» Скорее всего, именно из Каширы послал царь в Москву царице Анастасии подарок – трофейного живого верблюда.
В 1555 году Кашира снова стала местом местнической интриги. С помощью местничества воеводство в Кашире получил для себя князь Дмитрий Семенович Шестунов. Но ненадолго. Его неуемная энергия в местничестве привела к тому, что царь заменил его в Кашире на Михаила Морозова и князя Дмитрия Немого. В начале июля 1555 года по «крымским вестям» царь Иван IV ходил с войском к Туле. Вполне возможно, что он мог переправляться через Оку у Каширы. В то лето 60-тысячное войско во главе с крымским ханом поставило своей целью дойти до Каширы и в случае успешной переправы дойти до Москвы. Об этом сообщили 20 татар, взятых в плен небольшим русским отрядом, напавшим на обоз крымского хана в Диком Поле. Шесть тысяч русских воинов в июле 1555 года в Судьбищенской битве дали бой 60-тысячной татарской армии и несмотря на поражение, сорвали дальнейшее продвижение противника в центр страны. В 1556 году основные силы русского войска были заняты походами на Астрахань, которая падет в том же году. Москву от набегов из Крыма, как всегда, прикрывали полки на Берегу.
Летом 1556 года с тревогой ждали крымского хана Девлет-Гирея, который, по сведениям разведки, двигался на Москву. Со всех городов к Серпухову, «на берег», стягивались войска. Полки заняли позиции «на берегу»: передовой полк встал в Тарусе, полк правой руки — на устье Протвы у Дракина, большой полк — в Серпухове, полк левой руки — у Сенькина брода, а сторожевой — на устье Лопасни.
В конце июня в Серпухов прибыл царь Иван Грозный с сыном своим. «Никоновская летопись» в этой связи сообщает: «Великий князь Иван Васильевич... велел воеводам детей боярских смотреть по спискам по нарядным... и государь сам смотрел свои полки... Да уведает государь свое воинство, хто ему как служит и государева к ним по тому достоинству и жалованье».
Жалованье давалось скромное: от 6 до 50 рублей в год. Важнее было другое. За сваю службу дворянин получал поместье, за которое должен был выставить со 150 десятин земли одного воина и явиться на смотр «конно, людна и оружно». К примеру, богатый помещик Григорий Сукин с поместья в 900 десятин привел на смотр 20 человек всадников в доспехах и с оружием. Таких случаев бывало немного. Обычно дворянин в чине сына боярского мог привести на смотр от 1 до 10 человек. Так, на смотр 1578 года явился «Петр Петров сын Пестов на коне в панцире и шапке железной с рогатиной... и при нем был его человек с вьюком».
Вооружение ратников была весьма легкое: лук, колчан со стрелами и сабля; у некоторых имелись копья. «Что касается да съестных припасов, — отмечал английский посланник Флетчер, то царь не дает никакого продовольствия. Каждый обязан иметь с собой провиант на 4 месяца. В поход они, обыкновенно, берут сушеный хлеб, называемый сухарями, несколько муки... что называют толокном», ветчину и сушеную рыбу.
Смотрам придавалось большое значение. За неявку отписывалось поместье.
Можно представить, как здесь, на раздольном лугу под нынешним заповедником, разъезжал царь Иван Грозный, осененный знаменами с изображением Святого Георгия, осматривал полки оцепеневших ратников и давал монаршие указания свите.
После смотра царь отдал приказание о переправе войск через Оку, чтоб полки заняли позиции «на поле» у засечной черты.
В 1559 году отряды крымских татар прорвались за Большую Засечную Черту. Здесь их ждал сюрприз в виде крепости-острога в районе современного села Острога сельского поселения Топкановское. Тульский наместник Иван Татев, вместе с каширскими людьми, разбил в районе Растовцев прорвавшийся сюда отряд мурзы Дивея. Под Коломной прорвавшихся татар разбили русские полки Федорова, Бутурлина и Троекурова. «И божиею милостию и государьским счастием головы царевичей побили и многих людей побили и языки многая поимали». В самой Кашире татар, на случай возможного прорыва к Оке, в ту пору уже поджидали воеводы Петр Данилович Пронский и Василий Иванович Темкин-Ростовцев.
22 мая Иван IV собирался выступить в поход в поход, но отложил его, получив известие с берегов Оки: «Лета 7078-го (1570 года) майа в 22 день: Писал к царю и великому князю с Коширы боярин Иван Меньшой Шереметев, что пришли на резанские места и на коширские крымские люди... А майа в 21 день писали к воеводам князь Дмитрей Хворостинин да сошлись они с крымскими людьми в ночи и крымских людей побили, и языки поймали, и полон многий полонили». Царь приказал поставить в Кашире полк Правой руки и назначил его воеводами Ивана Шуйского и Ивана Шереметева.
Уход войска на зимние квартиры был задержан: «А постоять на берегу бояром и воеводам на Коломне, и на Кошире, и в Серпухове, подождать вестей, а стоять бы за Покров пресвятые богородицы с неделю». Сам царь 16 сентября 1570 года во главе опричного войска выезжает из Александровской слободы в Серпухов. «И царь и великий князь Иван Васильевичь всеа Русии с сыном с царевичем со князь Иваном Ивановичем из Серпухова пошли на Коширу, а с Коширы к Николе чюдотворцу Зараскому, а от Николы на Коломну, а с Коломны в Слободу». Царь приговорил отставить поход, поскольку «все станишники во всех местах, где сказывали, видели людей и по сокме смечали и до 30 тысеч, и то солгали!» Царь гневался за ложную тревогу. На самом деле пограничная стража сработала на славу, своевременно предупредив командование о татарском набеге. Михаил Воротынский во главе войска выступил навстречу врагу, чтобы отогнать его восвояси. В последний момент крымские татары, дойдя лишь до Новосиля, ушли в степи, утратив преимущество внезапного нападения. С этим набегом связана зловещая история, ярко характеризующая Грозного царя того периода. В это время один из воевод, стоящих на Берегу – князь Василий Иванович Прозоровский дрогнул и, несмотря на то, что нападение противника вскоре было отбито, царь приказал родному брату воеводы Никите, которого князь А.М. Курбский назвал «безумным», напустить на Прозоровского медведя, который растерзал злополучного военачальника.
22 сентября 1570 года Иван Грозный из Серпухова направляется в Каширу, затем в Коломну и, наконец, в любимую свою Слободу. Царь, выразив свое недовольство ложной тревогой, дал указание Разрядному приказу спешно реорганизовать пограничную службу.
Михаил Иванович Воротынский — русский воевода и боярин.
Составитель первого русского устава сторожевой и пограничной службы, выдающийся полководец, герой взятия Казани и битвы при Молодях.
Между тем, Девлет-Гирей, стремясь не допустить создания на юге России прочной оборонительной системы, собрав громадные силы, поспешил с новым походом на Русь. На этот раз удача сопутствовала ему. Во-первых, основные силы русской армии находились под Ревелем (еще не закончилась Ливонская война). Во-вторых, сыграл свою роль и страх разведчиков «зря потревожить» царя. В-третьих, нашлись предатели среди «береговой сторожи». История сохранила имя предателя-каширянина: «…На Злынском поле прибежали к царю (крымскому хану) изменники дети боярские.., колужане, да коширенин Федор Лихарев… и царю говорили, что на Москве и во всех городах московских по два года была Меженина великая (неурожай) и мор… многие люди вымерли, а иных многих людей государь в своей опале побил; … и ты де поди прямо к Москве, а вож (провожатый. – Прим. авт.) де тебя через Оку и до Москвы яз, а буде де тебе до Москвы встреча…». Русский историк А.А. Новосельский писал: «Свой знаменитый поход 1571 года Девлет-Гирей первоначально думал совершить на козельские места и лишь под влиянием русских перебежчиков двинулся за Оку на Москву». Весной 1571 года бояре писали государю с «берега», что идет к Москве крымский хан Девлет-Гирей с мурзами: «как они из Крыма пошли, тому третий месяц в исходе». «На берегу» собрались воеводы с 50-тысячным войском. Прибыл в Серпухов царь Иван Васильевич с опричниками, но, узнав о приближении к московским рубежам 100-тысячного татарском войска, царь бежал в Ростов. Опричники, хорошо воевавшие с мирным населением, оказались бессильными перед лицом внешней опасности. В итоге бежали и опричники. Девлет-Гирей без труда переправился через Оку, дошел до Москвы и сжег ее. Пожар охватил всю Первопрестольную. Посмотрев на исчезающую в огне Москву, хан повернул в Крым, погнав туда тысячи пленников и разоряя русские земли.
«Попущением Божиим, — отмечено в летописи, — за грехи христианские... царь крымский поиде к Оке реке на Серпухов и перелез Оку тут, и пришел к Москве, а у города посады пожег». На обратном пути татары разгромили серпуховские места и увели с собой в качестве добычи тысячи мирных поселян.
На обратном пути татары сожгли Каширу, предав огню крепость, более 315 домов, почти все церкви и 104 торговые лавки. Все население, несмотря на правительственный указ, предусматривающий собираться в крепость под защиту (только в этом случае правительство брало на себя обязательство платить выкуп за пленных), разбежалось по лесам Каширского уезда. Только это их и спасло. Кашира надолго пришла в упадок и запустение. Даже через семь лет после крымского разорения Каширского края, в 1578 году, Писцовые книги описывали его катастрофические последствия, упоминая сожженную в 7079-м (1571) году каширскую крепость, которая так и не будет восстановлена на новом месте; церкви, сожженные и оскверненные татарами; полностью уничтоженные городские слободы; пожженые дворы и хоромы. Население частью «поимали татары», частью оно разбежалось по деревням уезда. В частности, о нашем Тешиловском стане писцовые книги в описании мест стана указывают: «За Меншикомъ за Васильевымъ сыномъ Бирева жеребий слц. Грызлова, а в немъ 2 места дворов. Пусты, хоромы на них пожгли Крымские люди…»; «За Грешнымъ за Богдановымъ сыномъ Познякова жеребий пуст., что было сельцо Якшино, на речке на Якшенке, а въ ней 5 мест дворовых пусты, хоромы на нихъ пожгли Крымские люди…», «…За Остафьемъ за Григорьевымъ сыномъ Бокеева … Пустошъ, что было сельцо Калитино, на речке на Незнани, а въ ней 10 местъ дворовъ, хоромы на нихъ пожгли Крымские люди…»; «За Оксентьемъ за Васильевым сыномъ Хвощинского 1/3 пустоши Огаринской, на речке на Незнани, а въ ней 3 места дворовъ крестьянскихъ пусты; пашни пер. и кустаремъ поросло доброй земли 50 четьи въ поле…»; «За Петромъ за Михайловымъ сыномъ Пестова село Сенкино, на речке на Плишке… Въ селе жъ дворъ помещиковъ, да 8 дворовъ людцкихъ, да 7 местъ дворовъ, хоромы на нихъ пожгли Крымские люди…»; «За Ондреемъ за Ондреевымъ сыномъ Колтовского: сельцо Трухачево, на суходоле; пашни доброй земли 5 четьи, да перелогу 115 четьи, да перелогу жъ кусторемъ поросло 15 четьи въ поле, …. Деревня Деминская пуста; пашни доброй земли 5 четьи, да перелогу 115 четьи, да кусторемъ поросло 5 четьи въ поле…»; «За Григорьем за Сергеевым сыном Волохова половина сельца Волохова, на речке на Климовке, а в ней двор помещиковъ, да 2 двора людцкихъ, да 6 дворов крестьянскихъ; пашни доброй земли 50 четьи, да перелогу 55 четьи, да кусторем поросло 20 четьи въ поле»; «За Тимофеемъ за Ораповымъ сыномъ Бирева, Тимофей … пустошь Дубаченка, на речке на Дубаченке, а въ ней место дворовъ помещиково, да 4 места дворовъ людцкихъ, да 9 местъ дворовъ крестьянскихъ пусты, хоромы в нихъ пожгли Крымские люди»; «Погост Русятинской на речке на Язвейке, а на погосте церковь теплая Егорей страстотерпец, древяна….а другая церковь Николы чюдотворца сожгли Крымские люди в 80-мъ году» и т.д.
О масштабах крымского разорения нашего края дают представление воспоминания современника Генриха Штадена. Он сообщает, что перед уходом крымский хан приказал сжечь весь хлеб, который стоял еще не обмолоченным. Захватив награбленное – деньги, вещи, а также очень большое количество пленников, Девлет-Гирей пошел в Крым.
Современники Таубе и Крузе рассказывали, что пленников было 100 тысяч, а также множество лошадей, скота и ценных вещей. В иных источниках указано, что татары перебили до 60 тысяч русских и столько же увели в плен. Очевидно, что среди пленных были и крестьяне нашего Тешиловского стана.
После этого разорения опустело 8,4 % всех поместий и 15,8 % мелких поместий Каширского уезда. Количество помещиков сократилось с 572-х в середине XVI века, до 394-х. Многие помещики лишились своих крестьян. Сел и деревень стало меньше на 21 поселение, зато к 1578 году до 135-ти выросло по уезду число пустошей. «Того же году и на другой год был мор и по всем градам русским», – сказано в одной из летописей. Чума 1571 года окончательно привела к длительному запустению Каширского края.
Очередное свое вторжение на Русь Крымский хан начал 23 июля 1572 года. Подвижная татарская конница устремилась к Туле. Осаждать каменную крепость, под которой хан уже был разбит в 1552 году, он не стал. Миновав укрепленный город, татарские отряды повернули на запад и 26 июля попытались перейти Оку выше Серпухова у Дракина, у Тешилова и у «Сенькина брода» в районе устья р. Лопасни: «И первое дело было с крымским царем в субботу сторожевому полку князь Ивану Петровичю Шуйскому на Сенкине броду». Основная часть татарского войска во главе с ханом Девлет-Гиреем, оставив двухтысячный заслон для отвода глаз («...велел им противитца покаместа он Оку реку перелезети...») открыв пушечную канонаду, начало переправу через Оку у каширских Сенькиных Бродов. Первыми через Оку 27 июля у Сенькина брода, находившегося вниз по Оке в 21 версте от Серпухова и в 5 верстах выше впадения в Оку реки Лопасни, переправились 20 000 нагайцев мурзы Теребердея. Они сломили сопротивление 200-х стрельцов, занявших оброну в береговом укреплении. Как считает большинство историков, это были стрельцы из сторожевого полка князя Ивана Петровича Шуйского. Татары «плетени ис подкопов выняли да перешли на ею сторону Оки реки». Отряд Теребердея выдвинулся к Москве, блокируя все южные дороги, ведущие к русской столице.
«Сенькин брод» при впадении реки Лопасня в Оку
В ночь на 28 июля 1572 года все крымско-татарское войско перешло Оку по Сенькиным Бродам. «И тое ночи крымской царь на том же Сенкине перевозе перелез Оку со всеми своими полки...». Воеводы узнали о переправе Девлет-Гирея только утром следующего дня. Гонец помчался в Новгород, где доложил о прорыве татар царю, пирующему на свадьбе его нового шурина – каширского помещика Григория Колтовского. Хан Девлет-Гирей 28 июля 1572 года двинулся по серпуховской дороге на Москву, обходя Тарусу и Серпухов. После кровопролитного боя в верховьях Нары он отбросил русский полк Правой руки под командованием князя Никиты Романовича Одоевского и Федора Васильевича Шереметева.
Девлет-Гирей полагал, что у русских сил меньше и что, не сумев удержать его на укрепленном рубеже Оки, они уже не осмелятся помешать ему в открытом бою. Воротынский в свою очередь понимал, что главным преимуществом противника является исключительно высокая маневренность его конницы.
При этом старый воевода знал, что где есть плюсы, обязательно должны быть и минусы. По своему опыту он помнил, что при возникновении прямой угрозы флангу или тылу, татары, в силу специфических боевых и психологических черт, упускали инициативу из рук. На этом и был построен весь расчет старого полководца. Неизвестный московский летописец сообщает, что русские воеводы «почали думати, чтобы как царя обходити и под Москвою с ним битися».
Когда вражеское войско растянулось огромной колонной по дороге на Москву, князь Воротынский, быстро собравший в кулак все полки, отправил вдогонку за Девлет-Гиреем передовой полк князей Хованского и Хворостинина, где были собраны самые молодые и дерзкие воины. Они выжидали удобный момент для нападения. За передовым полком шло все войско Михаила Воротынского, к которому подошли и остатки каширского сторожевого полка Ивана Шуйского.
В тот же день 28 июля 1572 года русский передовой полк атаковал и разгромил арьергард татарского войска. При этом наша конница так гнала противника, что, когда хан уже расположился на привал на южном берегу реки Пахры (на месте центра нынешнего Подольска), то бегущие всадники едва не растоптали его палатку. Разъяренный Девлет-Гирей отправил против русских 12 тысяч элитной кавалерии во главе со своими сыновьями. Опасаясь за свой тыл, хан прервал свой поход на Москву, и решил сокрушить армию Воротынского. Зачарованный мечтой о покорении России, хан изменил вековой тактике Орды (набег-отход) и решил вступить в генеральное сражение.
Памятник в честь 430-летней годовщины битвы при Молодях 1572 года. Установлен в 2002 году.
Михаил Воротынский занял укрепленную позицию у села Молоди на северном берегу реки Рожай (ныне граница Подольского и Чеховского районов Московской области). Основную надежду старый воевода возлагал на «гуляй-город». В те времена так называлась подвижная крепость из деревянных щитов и бревен. Ее конструкции перевозили на телегах с места на место и при необходимости собирали в виде длинной двойной стены с необычайной быстротой. В стенах имелись многочисленные бойницы для стрельбы из пушек и пищалей. Внутри «гуляйгорода», расположившегося на холме, укрылся большой полк.
Впереди крепость была защищена рвами, а с флангов подходы к ней были перекрыты полками левой и правой руки. Отряд стрельцов (около 3 тысяч человек) был поставлен у подножия холма. Вначале татары стали прощупывать русские позиции, опасаясь подхода подмоги из Москвы. Но, убедившись, что от русской столицы пока нет движения, хан стал бросать в бой свои силы 30, 31 июля и 1 августа, пытаясь взять «гуляй-город». Во главе штурмующих отрядов стояли сыновья хана.
Гуляй город
Битва у села Молоди
Татары лезли на стены, пытались их поджечь, но крепость устояла. Обе стороны несли тяжелые потери. Во время одной из атак был пленен главнокомандующий ханского войска Дивеймурза. Нашел свою смерть в сражении и предводитель ногайской конницы Теребердей-мурза.
Памятный знак боям против крымских татар в 1572 году. Установлен в районе села Турово.
Пришедший в ярость Девлет-Гирей принимает решение отбить у русских своего военачальника, и назначает решающий штурм. 2 августа 1572 года всеми силами он обрушился на русское укрепление. Сил у Воротынского оставалось мало, в крепости не было запасов продовольствия и фуража, русским грозил голод. В создавшейся ситуации Воротынский пошел на хитрость.
Предварительно, пользуясь темнотой и особенностями рельефа, а также общей сумятицей, он скрытно вывел часть войск в тыл татарам. Командование оставшимся в «гуляй-городе» отрядом он поручил бывшему каширскому воеводе Дмитрию Хворостинину. В момент, когда крымчаки всеми силами атаковали крепость, русская конница ударила им в тыл. Одновременно князь Хворостинин приказал дать залп из всех стволов по врагу, лезшему на укрепление, после чего со всеми обороняющимися контратаковал врага. Неожиданного двойного удара татары не выдержали. В жестокой резне, которую сегодня трудно представить, турецкие янычары легли полностью, погибли тысячи и тысячи татар. Приняв отряд Воротынского за подоспевшее к русским подкрепление, крымчаки обратились в бегство. Отступая, татары бросили весь обоз и артиллерию. Вдогонку за отступающими двинулись русские полки, которые «...тотар побили до Оки реки. Да на Оке же реке крымской царь оставил для обереганья тотар две тысячи человек. И тех тотар побили человек с тысечю, а иные многие тотаровя перетонули, а иныя ушли за Оку». В итоге из 120 тысяч воинов, которых хан вел на Русь, обратно в Крым пришло лишь 20 тысяч. Победа при Молодях принесла нашему краю мир и покой почти на 20 лет. Новое разорительное нашествие произойдет уже при новом царе – Федоре Ивановиче.